49 — 56 лет
Смотреться в зеркало по утрам человеку хочется все меньше. Самое время бросить курить.
Возникает сильный диссонанс, между тем как выглядит человек и тем, на сколько лет он себя ощущает. «Пускай я в темноте, но я вижу где свет. Моему сердцу четырнадцать лет».
Ворчливость человека в этом возрасте связана не столько со свойствами его характера, сколько с тем, что он начинает жить с постоянной болью. Любая боль делает человека чувствительнее. У него, например, появляется новый орган, который позволяет предсказывать погоду.
Человек начинает видеть мир через толщу воды. До него доносятся какие-то звуки с поверхности. Начинает чудить зрение. Запахи теряют свою остроту. Не стоит осуждать женщин, от которых слишком сильно пахнет духами.
Мир, как и в детстве, снова начинает становиться большим. Все труднее подниматься по лестнице.
Человек начинает постепенно превращаться в бесполое существо. Между супругами, много лет прожившими вместе, начинает возникать нечто, похожее на телепатию.
Хотя мудрость никак не связана с возрастом, мнение человека приобретает дополнительный вес.
Мужчине начинают уступать место в общественном транспорте.
Человек все чаще погружается в свое прошлое. Расставляет по полочкам воспоминания. Память довольно избирательна и некоторые события, которые произошли с его друзьями, человек начинает приписывать себе. От неприятных историй он старательно избавляется.
Мужчины в России начинают умирать раньше.
Большое искусство — стареть достойно. Три самых сильных обезболивающих: улыбка, любовь и творчество. Человек в этот момент выделяет эндорфины, которые действуют как чудодейственный наркотик — снижают боль и улучшают настроение. Чтобы научиться это делать, совершенно необязательно дожидаться пятидесяти лет.
Самое трудное это не начать жалеть себя. Это сладкое упоительное чувство — считать, что мир несправедлив к тебе, слишком затягивает. Есть достойнейшие люди, на голову лучше нас с вами, с которыми жизнь обошлась гораздо жестче.
С точки зрения птиц люди от рождения ущербны. С точки зрения поэта обычный человек — калека, потому что у него почти атрофирован важнейший орган. Орган эмоционального познания мира.
Но мы ведь практически не замечаем своей ущербности, правда?
|